Воспоминания о П.А.Ребиндере
А.И. Русанов

П.А.Ребиндер и термодинамика

Вместе с А.В. Думанским и И.И. Жуковым П.А. Ребиндер по праву считается основателем отечественной коллоидной химии (правильнее было бы говорить "коллоидной науки", ибо она и физика и химия и даже в большей степени физика, чем химия, – недаром П.А.Ребиндер был доктором как физико-математических, так и химических наук). Естественно, с годами роль П.А.Ребиндера, самого молодого и активного в этой тройке, возрастала, и в послевоенные годы он становится бесспорным и единоличным лидером коллоидной химии в СССР. Но что значит "основатель"? Прежде всего это формулировка теоретических основ коллоидной химии. П.А.Ребиндер определил коллоидную химию как физико-химию поверхностных явлений и дисперсных систем и в каждой из этих областей сформулировал основополагающие принципы, разработанные им самим или суммирующие достижения современной науки.

Говоря о поверхностных явлениях, сошлюсь на авторитет А.Н. Фрумкина [1]: "Петр Александрович был выдающимся ученым, одним из лучших представителей советской науки. Если наша страна прочно заняла ведущее положение в науке о поверхностных явлениях, одном из важнейших разделов современной физико-химии, то это в первую очередь его заслуга".

То же можно сказать и об области дисперсных систем.

Любимым детищем Петра Александровича была, конечно, физико-химическая механика, но хотелось бы отметить и его роль в создании физико-химии поверхностно-активных веществ (ПАВ) – области, в равной степени относящейся к поверхностным явлениям (адсорбция ПАВ) и дисперсным системам (мицеллообразование в растворах ПАВ).

Скажу весьма тривиальное: чтобы формулировать основы любого раздела физико-химии, нужно быть весьма грамотным и, прежде всего, термодинамически грамотным человеком. Из биографии П.А.Ребиндера выясняется, что первая его научная работа, опубликованная в 1922 г., была посвящена термодинамике [2], а А.Н.Фрумкин в своем некрологе, написанном в 1972 г., вспоминал: "Меня связывала с Петром Александровичем многолетняя дружба, начавшаяся более пятидесяти лет назад совместным переводом "Термодинамики" Макса Планка..." [1]

Занимаясь ПАВ, П.А.Ребиндер, естественно, изучал и работы Гиббса, и до 1950 г., когда появился русский перевод трудов Гиббса, терминология и принципы теории Гиббса появлялись в русскоязычной научной литературе во многом благодаря усилиям Петра Александровича. Так возник и прочно вошел в коллоидную химию термин "поверхность раздела", происходящий от гиббсовской "dividing surfaсe", который используется сейчас в более общем смысле для обозначения реальной межфазной границы.

П.А. Ребиндер ввел понятие поверхностной активности как основной характеристики ПАВ и сформулировал ее теорию, опираясь на уравнение адсорбции Гиббса. Даже обозначение поверхностной активности G было выбрано им в честь Гиббса [3]. Петр Александрович также разработал один из критериев гидрофильно-липофильного баланса ПАВ (обсуждение проблемы см. в [5]).

Интерес к термодинамике и ее глубокое понимание П.А.Ребиндер пронес сквозь всю свою жизнь. В 1960 г. я опубликовал монографию "Термодинамика поверхностных явлений" и на ее основе подготовил докторскую диссертацию на химическом факультете Ленинградского университета, где в это время доминировала мощная термодинамическая школа А.В.Сторонкина. Последний сам стал доктором в 31 год (при защите кандидатской диссертации) и прекрасно понимал, какие психологические трудности для защиты создавал мой несолидный возраст, а потому было решено, что для большей убедительности по крайней мере один из оппонентов должен быть членом академии. К счастью, им стал П.А.Ребиндер, может быть, единственный, кто мог понять и оценить написанное мною, и, к счастью, он действительно высоко оценил мою диссертацию. При этом Петр Александрович сразу же указал на пропущенные мною работы в мировой литературе, которую он знал прекрасно. Насколько хорошо он владел ситуацией, можно судить по первой фразе его официального отзыва: "В СССР в области термодинамики поверхностных явлений и дисперсных систем кроме работ А.И.Русанова известны работы покойного П.Э.Стребейко (Краснодар) и Л.М.Щербакова (Тула) и по частным вопросам адсорбционного уравнения Гиббса – работы А.А.Жуховицкого и отчасти А.В.Киселева. Однако только А.И.Русанов систематически и со строгостью, достойной продолжателя Гиббса, разрабатывает в этой области как самые фундаментальные и общие вопросы, так и конкретные следствия из них в применении к равновесиям в дисперсных системах". Упоминание о строгости здесь не случайно и не простой комплимент: Петр Александрович знал, что в школе А.В.Сторонкина термодинамику изучают по оригинальным работам Гиббса и Ван-дер-Ваальса, никакие литературные суррогаты не признаются. К моему удивлению, он знал и работы самого А.В.Сторонкина (уже не относящиеся к поверхностным явлениям), который из принципа никогда не ездил в Москву на поклон: встретившись с ним на моей защите, Петр Александрович сказал, что считает его и И.Р.Кричевского наиболее авторитетными специалистами в области химической термодинамики в СССР.

И в дальнейшем П.А.Ребиндер не раз демонстрировал свое понимание термодинамики. Помню один из своих докладов на семинаре у Б.В.Дерягина, где темпераментно председательствовал Г.А.Мартынов – тогда его правая рука и наиболее видный из его сотрудников. Принимали меня там далеко не как родного. Но должен сказать, что докладывать в агрессивной среде весьма полезно: если тебя обругают, пусть даже напрасно или по непониманию, это всегда служит сильным стимулом для усовершенствования работы. Был там и Петр Александрович. Когда я закончил доклад, первым выступил Б.В.Дерягин и сказал, что все неверно. Вторым выступил Г.А.Мартынов и сказал, что все верно, но ни к чему. Третьим слово взял П.А.Ребиндер, устроив настоящий разбор доклада. Отделив зерна от плевел и указав на полезные результаты, он риторически спросил Г.А.Мартынова: "А каким еще способом Вы могли бы это получить?". Меня всегда удивляла способность Петра Александровича быстро проникать в суть вещей. При этом он не упускал случая подчеркнуть, что является только экспериментатором. Знакомя меня с В.Г.Левичем, сказал: "Теоретик теоретика видит издалека", как бы дистанцируясь от теоретиков.

Среди проблем, занимавших Петра Александровича с конца 50-х годов, была проблема самодиспергирования и устойчивости дисперсных систем, которую он разрабатывал совместно с Е.Д.Щукиным [7]. Идея была самая что ни на есть термодинамическая, поскольку главная роль в процессе диспергирования отводилась энтропии, а прикидка с учетом энтропии смешения убеждала в реальности процесса самодиспергирования. Сложнее было с обоснованием устойчивых состояний, а появившаяся в 1967 г. публикация Ю.М.Глазмана переводила проблему в плоскость дискуссии. Необходимость разработки полной и строгой теории диспергирования стала ощущаться наиболее остро, и в этой ситуации П.А.Ребиндер и Е.Д.Щукин попросили меня подключиться к этой проблеме. В свою очередь, я вовлек Ф.М.Куни, и к новому 1968 году были готовы три больших сообщения для Коллоидного журнала. Петр Александрович воспринял их с энтузиазмом, назвал подарком к своему юбилею и тут же отдал в печать [8,9]. "Та сторона" тоже не спала. Была пущена в ход "тяжелая артиллерия" – Б.В.Дерягин, который скрупулезно, формулу за формулой, проверял все выкладки, пока не объявил во всеуслышание о найденной ошибке. Петр Александрович не смог ответить и в унынии, жалея о том дне и часе, когда поставил свое имя среди соавторов, послал меня объясняться с "БВД" к нему домой. Там мне довелось видеть переход от злорадного торжества к великой досаде, когда я объяснил, что радиус дисперсной частицы входит в наши формулы не только явно, но и в виде площади частицы (которая, как известно, пропорциональна квадрату радиуса), и тогда все сходится. Мы уже говорили о другом, а Б.В.Дерягин все еще прерывал себя возгласом: "Ну как же это я, а?!". Может быть, тогда и овладела им навязчивая идея найти у меня ошибку?

Публикации [8,9] положили начало новому подходу к построению термодинамики дисперсных систем в рамках статистической механики с введением понятия химического потенциала частицы дисперсной фазы. Была полностью установлена роль энтропийного фактора (а не только энтропии смешения), рассчитана работа диспергирования, сформулированы условия равновесия, самодиспергирования и устойчивости конечного состояния дисперсной системы. Однако вопрос о реализации условий устойчивости на практике до конца не был решен и полемика в печати, теперь уже с участием В.М.Барбоя, Ю.М.Глазмана и Г.И.Фукса, возобновилась в 1970 г. Немного спустя Ю.М.Глазман предложил мне познакомиться с Ф.И.Клигман и рассмотреть ее аргументы относительно реализации условий устойчивости. Я, естественно, согласился, однако кончина Петра Александровича и эмиграция его оппонентов нарушили естественный ход событий. Встреча с Ф.И.Клигман все же состоялась (публикация 1977 г.), а окончательное оформление термодинамической теории диспергирования (теперь уже с упором на энергию активации диспергирования) относится к 1982 г., когда я представил ее на Ребиндеровских чтениях. Таким образом, на решение проблемы самодиспергирования, поднятой П.А. Ребиндером [6], ушло 24 года.

Я был знаком с Петром Александровичем последние десять лет его жизни, и это было больше, чем простое знакомство: свойство неравнодушной натуры Петра Александровича было таково, что он мог дружить и с людьми, значительно моложе его по возрасту, которые, казалось бы, и не могли претендовать на дружбу с ним. В силу этого я имел возможность наблюдать Петра Александровича не только издали, но и вблизи, и должен сказать, что и то и другое было одинаково интересно. Сочетание ума и благородной внешности, аристократических манер, высокой культуры речи и поведения, а, с другой стороны, энергия, задор и неизменный оптимизм делали его личность необычайно яркой и привлекательной. Вокруг него всегда было много людей – сотрудников, ученых из других мест со своими работами, консультирующихся диссертантов и, наконец, производственников, жаждущих конкретных практических рекомендаций. Во всех этих областях Петр Александрович успевал многое делать, демонстрируя необычайную работоспособность. Историки приписывают Наполеону способность выполнять сразу два дела, но это мог делать и П.А.Ребиндер. Неоднократно видел его на конференции или семинаре правящим какую-нибудь рукопись и при этом не упускающим ни малейшей детали в речи докладчика, а однажды, при посещении Политехнического института в Ленинграде, мы, разделившись, проводили дискуссии у двух разных досок и Петр Александрович, горячо что-то обсуждая у своей доски, вовремя вставлял нужные реплики в мою сторону.

Научная требовательность П.А. Ребиндера была высока. По своей университетской подготовке и последующей работе на кафедре теории растворов ЛГУ я не был химиком-коллоидником и в разговорах с Петром Александровичем частенько обнаруживал незнакомство с той или иной проблемой (например, проблемой гидрофильно-липофильного баланса). В конце концов он сказал: "Это замечательно, что Вы всегда честно признаетесь в незнании и не пытаетесь темнить, но ведь надо и знать!". Тем самым он втягивал меня в коллоидную химию, многие разделы которой очень нуждались в термодинамическом обосновании (достаточно вспомнить обращение фаз в эмульсиях, которое мы тогда обсуждали). Процесс моего вхождения в коллоидную химию растянулся на долгие годы и, если дал заметные плоды (см., например, [5]), то это результат того импульса, который я получил от Петра Александровича.

К моменту нашего знакомства П.А. Ребиндер был в зените славы, но весь его путь в науке был тернист и ему многократно приходилось доказывать свою правоту (например, после открытия эффекта адсорбционного понижения прочности), оттачивая тем самым свой полемический талант. Долгие годы его постоянным оппонентом был Б.В.Дерягин, что, конечно, помешало им быть друзьями (но и не сделало врагами). Были и неприятные случаи, о которых не хочется говорить, но вот что интересно: отстаивая свою правоту или достоинство Петр Александрович не ожесточался, не иссушал душу злобой, оставаясь все тем же жизнерадостным и душевно щедрым человеком. Отчасти это можно объяснить его темпераментом: любое возмущение в нем сразу выплескивалось наружу. Но главная причина, конечно, в том, что тех, кто искренне любил Петра Александровича, было неизмеримо (пропорция здесь важна: ведь ложка дегтя портит бочку меда) больше, чем недоброжелателей. Вспоминаю 70-летний юбилей П.А.Ребиндера в 1968 г. и толпы людей, пришедших его поздравить, а на банкете Н.Н.Семенов, перечисляя его заслуги, прибавил: "Без Петра Александровича академия была бы скучнее, неинтереснее". Обаятельный образ Петра Александровича не меркнет в нашей памяти.

1. А.Н. Фрумкин. В "П.А.Ребиндер. Избранные труды. Поверхностные явления в дисперсных системах. Коллоидная химия". М., Наука: 1978. С. 13.

2. А.Б. Таубман. Там же. С. 5.

3. П.А. Ребиндер. Избранные труды. "Поверхностные явления в дисперсных системах. Коллоидная химия". М., Наука: 1978. С. 86, 141.

4. А.И. Русанов. Журн. общей химии. 1994. 1 1. С.1849-1856.

5. А.И. Русанов. Мицеллообразование в растворах ПАВ. СПб., Химия: 1992. С. 13.

6. П.А. Ребиндер. Коллоид. журн. 1958. Т. 20. N5. С. 527-538.

7. Е.Д. Щукин, П.А. Ребиндер. Коллоид.журн. 1958. Т. 20. N 5. С. 645-654.

8. А.И. Русанов, Е.Д. Щукин, П.А. Ребиндер. Коллоид. журн. 1968. Т. 30. N 4. С. 573-580.

9. А.И. Русанов, Ф.М. Куни, Е.Д. Щукин, П.А. Ребиндер. Коллоид. журн. 1968. Т.30. N5. С. 746-764.